Марина Казанцева - Перекрёстки времени[СИ]

Яркая чёрно-белая птица подала резкий звук и пошла на вираже вниз - к группе мелких островов. Следом за Валандером полетела крупная серая сова, затем сокол, сапсан, ястреб, кречет и маленькая трясогузочка.

Облёт архипелага на низкой высоте открыл интересную картину: среди близко лежащих островков словно скопились муравьиные яйца - продолговатые белесые овалы. И вот отряд садится на лёд и двигается по поверхности моря среди скал. Мелкие островки стали как бы ловушкой, в которой скопилось множество вытянутых, правильной эллипсоидной формы жемчужно-опалесцирующих кристаллов необыкновенной красоты. Впервые Лён увидел опаловые яйца.

- Они выпадают из трещин в породе, - объяснил Валандер, возбуждённо бегая среди множества яиц, - они растут там и заставляют камень трескаться. Порода крошится, и кристалл постепенно освобождается. Ещё ветер рушит скалы, и лёд их раскалывает. Как бы там ни было, яйца высвобождаются. Многие остаются в трещинах, их засыпает снегом, замуровывает в лёд. Но некоторые скатываются и оказываются на ледяных поверхностях. Ветер гоняет их по руслам замёрзших рек и сносит к морю. Вот так их валяет по всем просторам, пока не застрянут они опять в какой-нибудь щели или не скопятся среди скал. Это естественные ловушки, и мы их периодически навещаем, чтобы собирать урожай. Это малая часть того, что скрыто в недрах этой планеты.

- А откуда они берутся? - спросил Лён, ловя одно такое яйцо.

- Этого никто не знает, - ответил Гонда. - Давайте собирать добычу, пока погода не переменилась. Нам предстоит обратный путь, и ясная погода - самое лучшее, что можно придумать на такой случай.

Он достал из своего мешка сделанные в Дивояре сети - специально на такой случай. Тонкие, невесомые паутинки обладали огромной прочностью. Но этого мало: они уменьшали вес груза, так что даже птица могла нести десяток яиц, каждое из которых в обычных условиях весило не менее килограмма.

- Что там внутри? - спросил Лён, пытаясь разглядеть на свет солнца яйцо: свет проникал сквозь минерал, а в центре виднелось небольшое тёмное включение.

- Субстанция непонятного свойства, - ответил Валандер, - сточив яйцо в порошок, мы её попросту сжигаем, как ненужный остаток.

Уложенные в волшебные сети яйца стали необыкновенно легки: такую сетку Энина шутя держала одним пальцем. Но, обернувшись птицей, она едва сумела приподнять сетку и тут же уронила её обратно. Ей оставили столько яиц, сколько она смогла нести. Хищные птицы были гораздо сильнее и могли нести полные сетки. Сорока-Валандер ограничился семью яйцами.

- Вот так, - грустно прострекотал он, - За один такой тяжёлый поход мы можем унести совсем немного яиц. А остальные гоняет ветер по всем морям и океанам, пока не загонит их в трещины. Я полагаю, все эти бездонные расщелины битком набиты бесценными опаловыми яйцами.

Тяжело груженая птичья стая взяла курс в обратный путь. Лететь было совсем не так просто, как вначале.

Сова внезапно резко взяла в сторону. Сорока со своей сеткой в лапках тут же последовала за ней, а потом и все остальные повторили манёвр. Объяснять было некогда: все слишком тяжело нагружены, чтобы разговаривать на лету. Наверно, Гонда знает что делает - он глава экспедиции и знает эти места.

- Холодные черви, - кратко сказал он, когда вся группа присела на плоской вершине горы. - Мы слишком хорошо видны в ясном небе, и эти твари учуяли наше тепло.

Холодные черви искали малейшие температурные аномалии в этом ледяном мире. Страстно изнывая от желания согреться, они присасывались ко всему, что было хоть на градус теплее окружающей среды.

- Мы не полетим обратно в пещеру? - спросил Лён.

- Нет, конечно, - мотнула головой сова, восседая на своей сетке, - там сейчас кишмя кишат эти паразиты, надеясь хоть погреться на насиженном местечке. Мы будем ночевать на этой вершине, и сегодня будут сторожить Пантегри и Диян. А завтра один перелёт, и мы вернёмся к исходной точке. Набирайтесь сил, завтра будет трудно.

Погода стояла такая, что радоваться только. Старшие дивоярцы удивлялись: летнее затишье в то время, когда вовсю должны бушевать ураганы. Всё это как-то неспроста.

Лён помалкивал, но лишь один знал, в чем тут дело. На прошлой ночёвке, когда он дежурил на вершине горы, его снова посетило состояние прозрения, и обстоятельства пути вынудили, как это уже бывало, его обратиться к родовой памяти. Он был в трансе, когда пел песню ветру. И хорошо ещё, что был в одиночестве, и никто его не слышал. Слова эльфийской песни проснулись в памяти, и заклинание ветров легло на его губы. Он говорил с ветром и велел стихии замолчать. Это ощущение до сих пор наполняло его внутренней силой и пело в каждой мышце. Необыкновенное могущество испытывал Лён в себе - всего какую-то минуту он снова чувствовал себя Румистэлем. И не помнит слов - все они ускользнули от него. Память предков закрыта от него.

Тишина снаружи, только лёгкий ветерок тревожит покрытую изморозью ткань палатки: разжечь огонь Гонда не рискнул, опасаясь привлечь червей, чувствительных к минимальным изменениям температуры. Мало ли кто надумает выйти наружу да выпустит кроху тепла.

"Спать надо!" - подумал Лён и повернулся в своем мешке набок - может, так заснётся? И наткнулся взглядом на чуть поблёскивающие в почти полной темноте открытые глаза Энины. Что-то всё время беспокоило его, что-то связанное именно с ней. Немного странное её молчание и выражение лица: упрямое, сосредоточенное, словно девушка носила в себе тайну.

- Чего не спишь? - спросил он шёпотом, чтобы не разбудить старших.

- Так, - чуть качнула она головой. Потом помолчала и заговорила снова - тихо, еле слышно, но слова её отозвались громом в ушах Лёна.

- Скажи мне, где ты скрываешь Пафа? - спросила Энина, чуть шевеля губами.

- Я... я не знаю... - растерялся он от такого прямого вопроса.

- Ты врёшь, - холодно ответила она.

И в этом голосе, в этих интонациях скрывалось что-то, что он до сих пор упускал из виду. Что-то давно не давало ему покоя, когда встречал он в коридорах университета Энину. Она попадалась ему чаще, чем следовало бы. Он встречал её в столовой, хотя знал, что целители со всеми не обедают. Она бывала в библиотеке, хотя у магов-врачевателей свой отдел литературы. Проходя мимо, целительница странно заглядывала ему в глаза, так что он подумал было, что нравится ей, и старался избегать разговоров наедине. А она явно искала этого. Между дивоярцами нет и не может быть личных отношений - всё это приводит к скверным последствиям.

- Я наблюдаю за тобой, - бесстрастным, каким-то бесплотным даже голосом продолжала она, и слова её не выходили за пределы того малого пространства, что разделяло их, как будто Энина обладала умением удерживать звуки, - Ты ведёшь себя неправильно. Паф был твоим другом, а в тебе нет скорби по его пропаже. Ты слишком быстро смирился с этим. Ты лжёшь всё время, играешь роль - я чувствую это, как чувствую боль пациентов. Ты скрываешь тайны, и одна из тайн - пропажа Пафа.